Нефритовый слоненок - Страница 53

Новость перестала быть новостью, обсужденная и осужденная обширной королевской семьей. Но с принцем из вежливости никто об этом не говорил. Он только постоянно натыкался на удивленные, недоумевающие, сочувственные и злорадные взгляды. Лек поехал за женой в Сингапур.

– Савади крап! – встретила его Катя и, боясь, что неправильно произнесла приветствие, добавила:– Здравствуй, Лек! Милый, я так соскучилась! Как дела?

– Пока еще не все уладилось. Да ничего, часы как вода – и камень сточат. Собирайся.

– Сейчас, – засуетилась Катя. – Намарона, ты куда убрала чемодан? – И вдруг остановилась. – А как быть с ней? Можно взять с собой Намарону?

– Ты этого хочешь? Ну, если она тоже не возражает, я попробую договориться с Рудановским: все-таки его горничная. Да еще один билет приобрести надо. А вы собирайтесь скорее.

Опять пароход плыл по сине-зеленой воде, похожей на расплавленное стекло. Намарона расположилась в каюте второго класса вместе с тремя китайскими танцовщицами. И отчего она так боится Лека? С Катей наедине обычный человек, а как появляется принц, кроме «да» и «нет», ничего не добьешься, словно язык присох к нёбу, и кажется, вот-вот упадет Намарона перед ним, распростершись ниц. «Небесный принц» и крестьянка.

Катя прислушалась, уловив малопонятную немецкую речь.

– На германском пароходе мы впервые?..– спросила она Лека.

– Да. Раньше эта линия обслуживалась английской «Холт стимерс компани» Потом и эта, и линия Бангкок – Гонконг перешли к немцам. Сейчас получается, что из всех судов в порту Бангкока каждый второй – германский, а английский – лишь каждый пятый. Крупнейшие державы грызутся как псы из-за мозговой косточки – Сиама. Готовятся заемные договоры для постройки железных дорог: Англия и Франция дают чуть больше, а Германия чуть меньше миллиона фунтов стерлингов. Железные дороги нужны, необходимы, но англичане, думаешь, готовы выложить денежки просто так, да? Вот что тогда, в разговоре с мистером Грэндфилом, меня возмущало. Англия ратует за прокладку дороги к малайской границе, чтобы держать под контролем горнодобычу Сиама. – В словах Лека звучала неприкрытая боль за будущее страны. – Так что лет через пять поедем в Сингапур на поезде, обслуживаемом какой-нибудь английский компанией.

– А ты сам к кому относишься лучше – к англичанам или к немцам?

– Сложный вопрос. Здесь играют роль сугубо личные мотивы. Я с детства слышал английскую речь и привык считать английский вторым языком после тайского. Ну, не считая русского, – поправился он, – но русский это все-таки позже… Мне нравится Шекспир, близка английская сдержанность, да мало ли чего, а с другой стороны, я прекрасно отношусь к кайзеру Вильгельму, тем более что он кузен Николая Второго, которому я многим обязан. Но все это мелочи. И те и другие – хищники.

– А Россия? Россия же не такая!

– Да. Пока. У России сейчас хватает своих проблем. И мы пока ей ни к чему. Катюша, не надо обижаться. Я же говорю, что думаю и что есть на самом деле. Я хочу, чтобы ты полюбила мою богатую и бедную родину. Когда Оларовского направляли к нам в качестве русского поверенного и генерального консула, ему в министерстве была выдана инструкция. Я читал копию у отца… Что-то в таком духе: «…Ваша деятельность во всем ее объеме должна носить на себе отпечаток благожелательного внимания к судьбе народа; она должна идти навстречу той искренности и приязни, кои положены Сиамом в основу отношений своих к России. Равным образом она должна быть лишена всяких корыстных побуждений и стремлений исторгнуть те или иные выгоды…»

– Ну вот, сам же говоришь!

– Говорю… поэтому и надеюсь, что отец сравнительно быстро смирится со своей русской невесткой.

– Очень сердит?

– Не столько он, сколько королева. Но, Катенька, ты тоже постарайся ее понять.

– Я понимаю. – Она вздохнула, прижавшись к Леку, а тот, гладя ее по плечу, словно маленького ребенка, стал уговаривать:

– Не расстраивайся. Придется потерпеть. И одной придется часто оставаться. Сначала. И развлечений почти никаких, пока родня тебя не признает. Я на работе. Ни приемов, ни банкетов. Катюша, я знаю мать. Больше чем на полгода ее возмущения не хватит. А пока ты потерпишь?

– Конечно, милый. И потом, со мной Намарона. Я к ней привыкла.

– Катенька, все-таки ты слишком в близких отношениях с простолюдинкой. Не следовало бы это делать правилом. Не хмурься. Пусть будет по-твоему, но ограничься ею одной. А в качестве компаньонки подберем тебе женщину княжеской крови. Мать моя вообще не знает, что такое отдать приказание слугам. Она сообщает о своем желании придворным дамам, а остальное уже их дело.

– Я постараюсь. Расскажи мне о доме, где мы будем жить.

– Дворец Парускаван…

– Парускаван… – эхом повторила Катя. – Какое красивое название! Караван парусов… Похоже, да? Только за одно название его можно полюбить.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Даже самая длинная дорога имеет начало и конец.

– Это все совсем наше? – спросила Катя, обойдя дом. Ее глаза сияли.

– Наше. Твое и мое. Тебе нравится? – радовался ее радости Лек. – Вот тебе и занятие на первое время. Заказывай новую мебель, меняй обивку, панели, делай что хочешь.

– А вдруг я выберу то, что тебе не приглянется?

– Катюша, я полностью доверяю твоему вкусу, тем более что тебе придется проводить в этих стенах куда больше времени, чем мне.

И Катя, не переставая заниматься тайским, к которому прибавилось изучение придворного этикета под руководством леди Чам, принялась устраивать жилище. И столько любви и старания вложила она в Парускаван, что всегда впоследствии думала о нем как о самом любимом своем доме.